А у нас на Венере. Фантастическая повесть - Александр Червяков

– Так…

– Ну вот в эту самую «ногу» или «штанину» я и собираюсь спрятаться. Во мне роста меньше, чем метр сорок, да я там с головой помещусь. Так что даже если вплотную кто будет проходить, через стекло кабины никогда в жизни не увидит!

Тут до меня начинает доходить. Не знаю, какие он там выигрывал олимпиады по электронике, но голова у этого ангелочка варит, да ещё как! Ясное дело – папа яйцеголовый, небось ещё и старинных книжек полон дом…

Но вслух я ничего такого про старинные книжки не сказал. Я сказал только:

– Ну ты даёшь…

А потом говорю:

– Хорошо, один-ноль в твою пользу. Если ты проберёшься в корабль, то можешь спрятаться в ноге экзоскафа. А как ты проберёшься в корабль?

– Мы с тех пор как с папой приехали, я уже пару раз наблюдал за погрузкой челноков. Никто особо ни за чем не следит. Нужно просто подождать, пока техники зайдут в грузовой отсек, и быстро забежать по трапу в ангар. Вот и всё.

Неплохо придумано. Что значит иметь каюту в служебном блоке, а не в жилом. Нас к пусковым площадкам за километр не подпускают.

– Окей. Остались пустяки – пробраться на пусковую без папы, да так, чтобы тебя никто не заметил. И это ты тоже знаешь, как сделать?

Он кивает головой.

Я лезу в ящик стола и достаю оттуда фиолетово-оранжевый шарик из вулканического стекла. Отец притащил его мне снизу года два назад; вещь по местным меркам не уникальная, но редкая. Я кладу шарик перед Сеней, глаза у него сразу же начинают блестеть.

– Если ты мне сейчас расскажешь, как ты собираешься пройти на пусковую, тут же подарю.

Он снова достаёт планшет.

– Смотри, вот полный план станции…

– Вам на той половине ещё и полные планы станции раздают? Нам только жилой блок, да и тот не весь…

– Это не «нам», это отцу. А я у него скачал.

Нам учительница как-то рассказывала про поговорку «внешность бывает обманчива» или что-то в этом духе. Передо мной сидит самый натуральный чертёнок, замаскированный под ангелочка, и с невинным видом продолжает:

– Коридоры системы вентиляции, видишь, проходят почти через всю станцию, как сетка. Там ещё по стенам протянуты кабели компьютерной связи, ну и много всего другого… Вентиляция часто выходит в маленькие подсобные помещения, типа кладовых. Смотри, вот здесь. Или вот здесь. И здесь. И вот ещё…

Последний участок карты мне был очень даже хорошо знаком. Это жилой блок, сектор 3, наш родной школьный центр. Подсобка находилась прямо за комнатой живого уголка! Оставалась последняя попытка отквитать у хитрого землянчика хотя бы одно очко.

– А как ты собираешься заходить в подсобки? Там нужен электронный ключ, а у тебя его нет.

– Ошибаешься – просто ответил Сеня. – Есть.

И показал мне ключ.

И не просто ключ.

Меня аж затрясло.

Это был самый настоящий «взрослый» служебный пропуск. Тот самый, с которым можно совершенно спокойно переоткрывать все двери на половине станции, причем и в жилом блоке, и в служебном. Я такие видел только у сотрудников охраны.

– Ты где это взял? – сипло спрашиваю. – Только не говори, что «скачал у папы».

– Нет, – отвечает, – не скачал. Мы как прилетели, нас же в служебном блоке поселили. А отцу часто приходится мотаться по всей станции то туда, то сюда. Таскать меня с собой везде он не захотел, сидеть взаперти в каюте я не захотел, а к вам сюда нам было нельзя из-за карантина. Ну, он и попросил, чтобы мне сделали копию его пропуска, чтобы я без проблем мог по станции ходить.

– И ты ходил?

– Конечно.

– И везде был?

– Ну, где учёных пускают, то почти везде. На нижней смотровой площадке, например.

Нижняя смотровая площадка – это круто! Туда только старшую группу возят на экскурсию, и только раз в году. Там пол и стены из какого-то очень прочного прозрачного материала, и там ты как бы ходишь над венерианскими облаками. Жутковато, но красиво. У ангелов там куча всякой аппаратуры для измерений, съемок и так далее.

Крыть, однако, нечем. Я протягиваю шарик Сеньке.

– Забирай.

Он недоверчиво забирает у меня шарик и начинает восхищённо вертеть в руках. Учёные – они знают толк в таких штуках с поверхности; догадывались бы они, какие мне редкости иногда привозит оттуда отец… Да они с живого бы с меня не слезли!

– А теперь, – говорю, – рассказывай, какая тебе нужна помощь. Потому что вроде как ты всё уже сам придумал.

Сенька вздохнул.

– Нет, не всё. Я уже лазил два раза в кладовки…

На тебе! Очередное признание от мальчика-ангелочка…

– И?

– И там все вентиляционные отверстия затянуты решетками. Металлическими. И не видно ни замка, ни петель, ничего – я так и не смог открыть.

– Обидно. А что ещё?

– А ещё там внутри вентиляции какая то дрянь насыпана. Может, от насекомых или для какой-нибудь дезинфекции. Не знаю, что такое, но от неё глаза слезятся и сразу начинаешь жутко чихать.

Опаньки. Вроде бы чихнул человек – мелочь, а проблема. Попробуй начни чихать внутри вентиляционной трубы – тебя полстанции услышит, и никакая конспирация тебя не спасёт. И всё, финиш. Без всякого там старта. Но всё-таки какой этот землянчик молодец!

– Хорошо, Сеня, я что-нибудь придумаю.

Говорю и протягиваю руку.

…Размерами и массой Венера очень похожа на Землю, однако на этом сходство с нашей родной планетой заканчивается. Воздух её атмосферы состоит из углекислого газа, а облака – из серной кислоты. Средняя температура у поверхности составляет +500 градусов, а давление – 100 земных атмосфер. При таких температурах плавятся олово и свинец, и никакая земная форма жизни не способна перенести адских условий Венеры. По традиции, все объекты на карте этой планеты называются женскими именами: возвышенности – именами богинь (земля Иштар, земля Афродиты, горы Фрейи, венец Артемиды), а равнины и впадины – именами героинь мифов и сказок (равнина Снегурочки, область Василисы, каньон Бабы Яги, равнина Берегини)…

В пятницу в школе на большой перемене, не сговариваясь, отправляемся в живой уголок. Делаем вид, что нам ужасно интересно разглядывать рыбок в аквариуме (а то не видел я их никогда), а сами смотрим по сторонам. Точно – за кадками с деревцами узкий проход, а за ним небольшая дверь. Я быстро подошел, осмотрел. Так и есть, дверь служебная – ручки нет, только считывающий глазок под электронный ключ. Возвращаюсь к аквариуму.

– В общем так, я почти всё придумал. Но только летим вместе, понял?

Землянчик легко барабанит пальцами по стеклу, рыбки расплываются в разные стороны.

– А я знал, что ты тоже туда захочешь. Со мной.

– Ну раз знал, то и хорошо. Смотри. Завтра с утра идёшь в школу…

– Завтра же суббота?

– Ну и что?

– А разве по субботам у вас в школу ходят?

Опять эти его земные штучки. Пожимаю плечами.

– Это у вас в школу по субботам не ходят. А у нас ходят и по субботам, и по воскресеньям. Ты что, каюту нашу не видел?

– Видел.

– Ну и как бы тебе понравилось сидеть в ней все выходные? А в школе и бассейн, и спортзал, и игры всякие. Рыбки вон плавают. Так что на выходных тут даже больше народу, чем в будни.

– Тогда понятно.

– Тогда слушай дальше. Я у отца из ящика с инструментами стянул энергорезак. Им любой металл перекусить можно, так что решетки твои – считай, что нету их.

Медленно обходим вокруг аквариума, потом направляемся к клетке с попугайчиками.

– С порошком твоим проблем тоже не будет. Вам же комплекты на случай аварийной эвакуации выдали?

– Как только прилетели, сразу выдали.

– Вот, а что же ты туда не заглянул? Там есть такая дыхательная маска с очками. Респиратор называется. Наденем – и все дела.

Землянчик хлопает себя по затылку.

– Хех, а я и не догадался, что так просто… Ну тогда всё?

– Нет, не всё.

– А что ещё?

– А то, что ты обещал меня с собой протащить. А это значит, что тебе как-то меня надо провезти на турболифте на глазах у половины станции, да так, чтобы никто ничего не заметил.

Он широко раскрывает глаза.

– И как я, по-твоему,